(записано со слов Галины Сергеевны Волковой)
Галина Сергеевна Волкова. 1970-е гг.
Время такое было. Дед и бабушка Худорошковы были высланы в 1929 г. из п. Сухого Лога Свердловской области в п. Перегрёбное. Дед и бабка (родители моей мамы) очень старые были, сидели дома, а дети – все подростки – рыбачили. Матери моей Агнии Георгиевне на ту пору было 14 лет. Она потом вышла замуж, я родилась в 1937 г. В 1942 г. на отца пришла похоронка. Жили в Халапантах, там колхоз был. Мать работала то пекарем, то рыбачкой – куда колхоз направит.
Голодно жили. Мать ходила копать огороды, мы собирали мёрзлую картошку, потом с мукой ржаной варили похлёбку. Нам казалось, что вкуснее ничего нет. Я в 5 лет впервые пошла с бабушкой в лес за ягодами. Постарше стала – и на покосы, копны возили на лошадях. Подросли – уже учили сено косить, литовки точить, на рыбалку взяли. Весной на перевесы бегали уток ловить. А рукоделием девочки с малолетства умели заниматься. Шить, вязать, на ткацком станке работать, дорожки (половики) ткать – это я всё умею. Дома был станок ручной для плетения дорожек–половиков. Мать сказала, что его привезли с собой в ссылку, этот станок еще бабанькин [бабушкин] был. Мать сама была рукодельница и меня всему научила. Да, воспитывали нас в труде. Дети есть дети, находили мы время и для игр: поменьше была – куколки хантыйские шила, постарше стала – в лапту любила играть. От работы и рыбалки никуда не денешься, в первую очередь труд.
Мы хоть и русские, но коли жили в хантыйской деревне Халапанты, то я и говорить умела на хантыйском языке, и сейчас его знаю. Про веру хантов тоже знаю: про святые места рассказывали, многое видела.
А в 1961 г. была такая история. Наша бригада – Илья Каксин…, Буторин Кузьма Матвеевич, дядя Коля Долгаев, Иван Денисенко, Вася Смолин, тётя Таня Долгаева и я – поехала в Няргаёган за ершом на плашкоуте. Мужики рыбачили, нам велели баню топить. И ягоды ещё собирали. Банька там небольшая была, топилась по-чёрному. На каменке калташиха [котёл] железная стояла для воды. Мы воды натаскали, хворосту нарубили, речка рядом – хорошо!
А возле подтопки лежала такая аккуратная пирамидка песка. Тётя Таня переложила его в таз (как раз половина таза получилась) и говорит:
– Вот и ладно, я хоть полки и пол перечищу песочком.
Немного погодя я пошла хворосту в печь добавить. Опять у печки такая же пирамидка! Посмотрела на потолок, может оттуда сыплется? Нет никакой щели. Полезла на крышу [чердак] посмотреть – нет, потолок бани глиной засыпан. Я пошла да эту пирамидку на улицу и выбросила.
Мужики с рыбалки пришли, в баню отправились. Мы с тётей Таней в это время уху свежую сварили, чаю ведро накипятили. После бани мужики нам говорят:
– Вы что, девки, в бане-то не убрали? Там столько песка!
Пошли и мы мыться, а у печки-то уже четыре пирамидки.
Сели ужинать. И тут мужики как начали материться:
– Вы что, девки, ершей-то совсем не мыли? Как уху варили?! Голимый песок…
Ладно… А ночью и того чище: стол забрякал. Думали, может кто подъехал да стучит. Мой говорит:
– Какой «подъехал»? Шайтан здесь ходит. Вставайте, будем выгонять!
Тут жутко всем стало… По низу нар палками стучали, по стенкам избушки. Взяли ружья и такую канонаду устроили! Только в лесу заухало…
Мы потом ещё неделю там жили, рыбачили. Никто не трогал, не беспокоил. Но всё равно боялись.
Н.В. Крюкова
(с. Шеркалы Октябрьского р-на
ХМАО-Югры)
Записано в 2001 г.
Литературная обработка: Я.А. Яковлев