Татьяна Дмитриевна Слинкина. 2016 г.
Татьяна Дмитриевна Слинкина – знаток языка, фольклора и культуры мансийского народа. Помимо русского языка, она разговаривала на сыгвинском, верхнесосьвинском, верхнелозьвинском диалекте мансийского языка, на ижемском диалекте коми языка. Почти два десятка лет являлась сотрудником Обско-угорского института прикладных исследований и разработок. Лауреат премии Ханты-Мансийского автономного округа – Югры «За развитие культуры малочисленных народов Севера». Она – автор около 50 научных работ; её труды «Мансийские оронимы Урала» (2011), «Мансийские “Песни о судьбе” (“Личные песни”) (В записи Арттури Каннисто, 1901–1906 гг.)» (2013), «Манси махум пес йис эргыт = Старинные песни народа манси. В записи Берната Мункачи, 1888–1889 гг.» (2015) навсегда вошли в библиографию отечественного угроведения. Татьяна Дмитриевна много лет сотрудничала с доктором филологических наук Е.И. Ромбандеевой, которая являлась не только её наставницей в науке, но и родственницей (тётей).
Однако всё вышесказанное – лишь одна грань этого разностороннего человека. Она не только изучала и пропагандировала мансийскую культуру, она, выражаясь этнографической лексикой, была носителем этой культуры, а говоря попросту – жила по исконным традициям своего народа.
Вот её несколько рассказов мне.
Об отношении к детям
«Сегодня «русское время» наступило. А прежде – и когда мы росли, и до нас – не было такого, чтобы на ребёнка поднимали руку. Собаку – и то можно словом научить… Манси своих детей всегда словом держат. Ребёнку словом скажи – он сразу поймёт. Если он плохо сделал, ему и слова строгого хватит. Ребёнка даже за уши не дёргали. Богом данное дитя – как можно бить?! Рука, которая ударила ребёнка, заболит, отнимется. Ребёнок сам растёт: по дому, по двору бегает. Его вытрут, вымоют – и он спит. Манси некогда не трогали детей, и до сих пор у них это сохранилось».
Об игрушках
«С ниткой и иголкой я выросла. Мы шили куклы себе сами. Кто их мне сошьёт? Когда ещё совсем маленькой была, старшие девочки мне кукол шили и дарили. А когда чуть подросла, в руки иголку взяла и начала сама потихоньку шить. Я помню себя в детстве: надену мансийскую шубку, в руки возьму тучан [женская сумочка для рукоделий] и иду гулять.
У мансийских деток простые игрушки были – чем взрослые занимаются, тем мы и играли. Все игрушки самодельными были – сами строгали, сами шили… Кое-что из взрослого мира доставалось: осколки сломанных тарелок, стёклышки, разные палочки – всё это были наши игрушки.
Взрослые говорили: «В магазине купленные игрушки – они от чёрта». Когда каким-то образом магазинные куклы появлялись, они их выбрасывали, детям не давали. Вот такими мудрыми были тогда взрослые люди. Нельзя детям давать эти непонятные игрушки, которые могут ребёнка в «рот взять». Ведь «русские куклы» имеют руки и ноги, по-мансийски так выглядит «чёрт». Кто руки и ноги имеет – это «глазами не видимые». А вот у мансийской куклы рук и ног нет, даже лица нет. У меня была в детстве купленная в магазине «русская кукла», и бабушка очень сердилась, когда я начинала с ней играть. Ради любви к бабушке эта кукла всегда лежала у меня в апе [детская люлька из бересты]».
О волосах
«У меня мансийские косы были. Когда девочка чуть подрастала, ей начинали заплетать косы. А вот когда в школу пошла, кос лишилась.
У нас никогда девочек за косы не дёргали. Косы – это святое, и никто не имел права к ним прикасаться, а уж тем более дёргать. Это русские так баловались».
О праздниках
«Люди у нас в постоянных трудах жили: летом – покос на комарах, зимой – вывозка сена, заготовка дров, доставка воды… Мужчины, в основном, в лесу, в поле, на речке находились. Всегда занят был человек. На развлечения и праздники времени просто не было. Конечно, встречались иногда, пили чай, ездили на святое место… Большие праздники у нас были только по случаю добычи «большого зверя». Других больших праздников из детства не помню. И Вороний день не помню… А таких, как сейчас, праздников – с танцами и развлечениями – таких не было».
О названиях
«При записи многие мансийские названия поселений были искажены. Вот, например, говорят «Хурум павыл» – «Три деревни». А ведь было иначе – «Хорын павыл» – «Болотная деревня» (за деревней было большое болото; по-мансийски «хорын» – болото, отсюда и название). Несколько звуков не теми буквами записали – и смысл, и название мансийские исчезли».
О семье
«Я сейчас живу в городе Урае с детьми и внуками. Мой сын – оператор КИП и А [контрольно-измерительные приборы и автоматика], дочь – медработник. Они уже взрослые, есть внуки, которые ходят в садик и в школу. Муж на пенсии, дома меня ждёт, поскольку я постоянно в командировках. Это раньше, если в лес или на реку не пойдёшь, то с голоду умрёшь, а сейчас еда в магазинах. Муж у меня «русский–манси» [cмеётся]. Они раньше на Иртыше жили, потом обрусели, как русские стали. Но по походке, по лицу он – манси. Всё, что бы ни произошло, манси всегда помнит, что он – манси».
28 августа 2020 г. на 73-м году Татьяна Дмитриевна Слинкина ушла из жизни. И на планете одним манси стало меньше…
Н.К. Партанов