Проект «Калейдоскоп жизни». «Образ кукушки у восточных хантов»

«Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось?». Наверное, каждый из нас с затаённым страхом и надеждой не один раз кричал этот вопрос в лесную чащу, заслышав знакомое: «Ку-ку! Ку-ку!». А, собственно, почему этот животрепещущий вопрос мы задаём именно кукушке? Мудрый ворон или сильный орёл, кажется, более подходят на роль крылатого оракула, чем эта невзрачное заикающееся пернатое.

Тем не менее, функции Кассандры – способность заглянуть в завтрашний день – в мифо-орнито-фауне закреплена именно за кукушкой.

Она может предсказать человеку его судьбу на целый год. Ханты утверждали В.М. Кулемзину: «Услышавший первый раз в году кукушку правым ухом на весь год будет застрахован от неприятностей; если звуки донеслись с любой другой стороны, то, наоборот, ожидать их нужно было много».

Кукушка же служит обским уграм Гидрометцентром и прогнозирует «виды на урожай». Е.В. Перевалова и К.Г. Карачаров зафиксировали у аганских хантов такие приметы: «Кукушка раньше грома кукует – ягод не будет. Гром раньше кукушки прогремит – год будет рыбным. Кукушка долго кукует – весна будет затяжная».

Да что там затяжная весна?! Тром-аганские ханты уверены, что кукушка смогла предсказать людям даже Великий Потоп: «Когда-то в очень далёкие времена перестал греметь гром, и перестала куковать кукушка…».

Сегодня уже трудно выявить и объяснить истоки пророческих способностей кукушки. Может быть, это обусловлено тем, что многие народы мира согласились видеть в обличье этой серо-пёстрой птахи своих весьма почитаемых и даже главных божеств: индусы – богиню Индру, германцы – бога Тора, древние греки — Зевса, древние славяне – богиню жизни Живу. Кое-где на Алтае в кукушке поныне видят перевоплощённую женщину.

Обские угры не включают эту птицу в число образов героев своего пантеона, однако размещают их рядом – на самом священном пространстве Вселенной. Одно из мансийских сказаний о сотворении земли и людей утверждает, что в Верхнем мире за домом Хозяина (Нуми-Торума) и Великой матери (Калтащ) стоит красивая златолистная берёза:

«На златолистную, златоветвную берёзу…
Семь кукушек садятся,
Семь ночей поют,
Семь дней поют…
По всей земле живущие
Люди благодаря их силе
По сей день существуют…».

Орнаментальный узор «Голова кедровки». Р. Юган. По: Альбом хантыйских орнаментов (восточная группа). – Томск: Изд-во Том. ун-та, 1979. – С. 129.	Орнаментальный узор «Кедровок стая». Р. Пим. По: Альбом хантыйских орнаментов (восточная группа). – Томск: Изд-во Том. ун-та, 1979. – С. 192.

Наверное, этой же близостью птицы к сильным мира сего можно объяснить записанное более века назад К.Ф. Каръялайненом на р. Тром-Агане поверье: «Если убитой кукушке закрыть глаза серебряными монетами и похоронить в деревянном ящике, то через семь лет можно раскопать  ящик, полный серебряных монет. Если удержаться от полного опустошения, то это богатство неисчерпаемо…».

Это же качество – соседство в Именитыми Небожителями – ввело кукушку в состав шаманских помощников, причём помощников светлых, благонесущих.

Однако, как и большинство орнитоморфных и зооморфных героев мифоэпических представлений, образ кукушки амбивалентен, то есть одновременно вызывает у человека два противоположных чувства. Люди её боялись, голос кукушки считался дурным предзнаменованием, что породило немало преданий и поверий.

Саму кукушку нередко рассматривали не как объект живой природы, не как представителя царства пернатых, а как нечто сверхъестественное («образ-тень»), метафизическое, принявшее привычное птичье обличье. Один из вариантов – записанные ещё В.Н. Чернецовым анимистические представления хантов, согласно которым одна из имеющихся у человека душ – а именно «уходящая вниз по реке душа» – имеет вид комара или птицы. Последняя могла иметь вид трясогузки, синички, ласточки, сороки, но всё же чаще представлялась именно кукушкой. Эта невидимая обычным зрением душа живёт в голове или одежде человека, отлетает во время сна, и при долгом её отсутствии человек начинает болеть.

В.М. Кулемзин записал у нижнеобских хантов поверье, что залетевшая в посёлок кукушка является предвестницей несчастья. Там же – на Нижней Оби – и на р. Лямине ханты убеждены: «Кукушка и дятел – не настоящие птицы. Садятся в деревне, выживают людей».

Информаторы с р. Тром-Агана считают кукушку и чайку-халея зловредными, неблагожелательными к людям. В 2003 г. они рассказывали нам: «Когда халей на зиму улетает, то желает людям смерти: «Пусть побольше людей утонет. Весной, когда я прилечу, мне будет пища!». Когда улетает кукушка, то говорит такие слова: «Пусть кто-нибудь умрёт. Я на подножии могилки  согрею лапки!»». С этими двумя птицами тром-аганцы никогда не здороваются, детям запрещено звукоподражать кукушке (иначе они рискуют приобрести присущие этой птице черты – «будешь детей своих бросать»).

Но что значат слова кукушки: «Я на подножии могилки  согрею лапки»? Они артикулируют давно подмеченный исследователями элемент погребального обряда восточных хантов – установление  на высоком шесте справа от могилы маленького деревянного изображения птички.  Такие скульптурки в массовом порядке зафиксированы на хантыйских некрополях р. Ваха, Агана, Большого Югана и др. Судя по внешнему виду, не всегда изображалась кукушка (можно узнать также утку и глухаря), но всё же чаще – именно она.

Зачем эти скульптурки?

Объяснения звучат разные.

Одни говорят, что кукование отвлекает умерших: «Они слушают и не мучаются, им становится легче перед вступлением в другую жизнь». Особенно справедливо это в отношении умерших детей и молодых людей. Именно на их могилах такие деревянные кукушки и устанавливаются.

Ключом к разгадке, почему скульптурки сопровождают именно детские могилы, может служить поверье аганских хантов, которые утверждают: поскольку кукушка бросает собственных детей, её удел – нянчить и своим голосом развлекать умерших детей на «том свете». Также, по материалам Е.В. Переваловой и К.Г. Карачарова, они убеждены, что «кукушка охраняет душу ребёнка».

Однако же на Тром-Агане, по сообщению Т.А. Исаевой, говорят иное: птички установлены у могил тех, кто погиб при трагических обстоятельствах – «не своей смертью умерли».

Возможно, обе эти группы можно объединить единым признаком: и дети, и люди, скончавшиеся неестественной смертью, опаснее для живых гораздо в большей степени, чем те, кто умер по причине болезни или старости. И потому требуют дополнительных мер сакральной защиты при погребении.

А вот на р. Салыме изображение кукушки ставится для всех умерших. Его втыкают около креста не при погребении, а перед тем, как наступает период кукования. Считается, что птица любит куковать на могиле, и её изображение нужно для того, чтобы кукушка «не заколдовала покойника под семь земель», то есть под семь слоёв Нижнего мира.

В целом образ кукушки в современной хантыйской культуре остаётся достаточно устойчивым, в том числе и в погребальной символике.

*Образ кукушки – надкультурная дефиниция, текст о кукушке выходит за границы обско-угорской этнографии. И фольклорная песня Юрия Щербакова о кукушке, тематически на 100% совпадающая с содержанием статьи, мне представляется очень уместной.(*примечание автора)

О.В. Стародубова (Сургутский краеведческий музей)

Я.А. Яковлев (музей «Торум Маа»)