Нина Ивановна Журба (Кашпирева) родилась 26 апреля 1935 г. в д. Лохтоткурт Микояновского (ныне Октябрьского) района. Детство пришлось на военные годы, комсомольская юность – на послевоенные пятилетки. В зрелом возрасте она самоотверженно трудилась в животноводстве. С мужем воспитывали детей. Нина Ивановна давно на пенсии, её взрослые дети уже сами имеют внуков, пора бы уже думать и об отдыхе. Но многолетняя привычка к крестьянскому труду не позволяет сидеть сложа руки. Поэтому Нина Ивановна с помощью сына Геннадия продолжает ухаживать за коровами и телятами, огородничать и украшать двор прекрасными цветами. С добрым сердцем относится к каждому человеку, любит петь частушки и старинные песни. Ей нравится, когда в её доме вместе собираются дети, внуки и правнуки.  И, конечно, много жизненных историй хранит память этого неравнодушного и доброго человека.

«Посмеяться-то я люблю! Часто что-нибудь смешное вспоминается. Вот только две истории.

Первая.

Были времена, когда совхоз капусту садил, много – целые поля! А на частных огородах её почти и не бывало. Люди ведь в совхозе работали от зари до зари, особенно доярки. Летом дома совсем мало бывали. Все на летних дойках за рекой, на кульстане, на рейде. Когда ещё дома-то грядки садить?

А осенью, когда капуста нарастёт, люди – кому надо – ходили по темноте на совхозные поля. Осенью ночи-то тёмные… Нарежут капусты сколько надо – и домой. Хоть на варенье, хоть на соленье. Всем хватало – и совхозу, и работникам совхоза. Знали, наверное, в конторе, что капусту с поля таскают, но никого никогда не наказывали, даже не говорили ничего.

Как-то мы приехали поздно вечером с дойки. Мне соседка говорит:

– Пойдем, Нина, капусты нарубим.

 А что? Собрались да и пошли. Пробираемся к полю, идём по обочине. Смотрю: ой, тётя Тася Пендыхова сидит у ограды, покуривает. А она недалеко от поля жила. Я и спрашиваю:

– Тётя Тася, Вы тоже пришли капусту воровать?

Мария Павловна Константинова – хантыйка-колхозница, доярка. П. Шеркалы Октябрьского р-на ХМАО. 1970-е гг.

А она мне отвечает:

– Не-е-е, я её сторожу.

Вот стыд-то где. Хоть сквозь землю провались! А тётя Тася говорит нам:

– Да идите, девчонки, идите, режьте капусту.

А вот вторая история.

Смотрела недавно передачу по телевизору: группа «Садко» приехала в какую-то деревню старинные песни собирать. Остановились на ночлег у бабки. Вечером спрашивают у неё, где туалет находится. Она им лопату дала и сказала:

– Идите на поле.

Вот это да! Я-то думала, что в этом веке такого уже нигде нет! Это у нас в 50-х годах такое было: туалеты не строили ни русские, ни ханты. Вот Верки Тюлиной мать, тётка Елена, она всё варила на покосе колхозникам. Приехала, значит, в Летние Алёшкины в баню. А через ручеёк там лоншаковские дома были, с этой стороны Сумкины и Кононовы жили. Вот она к Сумкиной Ульяне в баню и напросилась. Заприметила ещё, что у Ульяны корова-то совсем чёрная, и имя у неё – Чернушка.

А дело осенью было, наверное, в августе, потому что ночи тёмные уже были. Вот тётка Елена в баню сходила, отдохнула дома, а попозже в туалет пошла. А прежде она видела, что за домом Сумкиных яма есть: вырыли её, чтобы весной лишняя вода туда стекала. А потом в неё ветки кидали, пищевые отходы туда же выбрасывали. А что ели люди в то время? Конечно, в основном, рыбу. Ну, отправилась она к этой яме. Слышит, там кто-то шебуршится, а не видно ведь ничего! Тётка Елена, значит, зовёт:

– Чернушка, Чернушка! Да ты что домой-то не идёшь?

А ей обратно – рык! Да и сам встал!  Медведь, значит, пришёл туда копаться, еду искал.

Вот она со страху ползком-ползком да от ямы. 

Дома её ждали-ждали, а всё нету и нету. Долго ждали. А с ней, оказывается, медвежья болезнь приключилась…

Ой, правда, что только не вспомнишь!»

 

Н.В. Крюкова
(с. Шеркалы Октябрьского р-на
ХМАО-Югры)

Записано в апреле 2019 г.
Литературная обработка: Я.А. Яковлев